Oksigen

Хозяин погладил рукою,
Мохнатую рыжую спину:
"Прощай, брат, хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину".

Швырнул под скамейку ошейник,
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник,
Вливался в вагоны экспресса.

Собака ни взвыла ни разу,
И лишь за знакомой спиною,
Следили два карие глаза,
Почти с человечьей тоскою.

В вагоне забыв передряги,
Курили, шутили, дремали.
И видно о рыжей дворняге,
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин что где-то,
По шпалам из сил выбиваясь,
За красным, мерцающим светом,
Собака бежит задыхаясь.

Споткнувшись, бросается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
И выпрыгнуть сердце готово,
Наружу из пасти открытой.

Не ведал хозяин, что силы,
Вдруг разом оставили тело,
И стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела.
Труп, волны снесли под коряги...

Старик, ты не знаешь природы,
Быть может быть тело дворняги,
А сердце чистейшей породы.